Чайная церемония— искусство приготовления и питья
чая
В Японию чай попал в VIII
в. Его могли привезти буддийские монахи из Китая, Кореи или Индии, а также
японские путешественники, посещавшие Китай. Считается, что первые плантации чая
были разбиты монахом Сайсё в Киото, у подножия горы Хэйдзан, в 802 г. Однако только с XII в.
употребление чая получает в Японии широкое распространение. Это было связано с
деятельностью священника Эйсая (1141–1215). Он привез из Китая чайные кусты и
стал выращивать чай при дзэн-буддийском монастыре. Чай подносили Будде. Его
пили во время религиозных ритуалов и медитаций. Эйсай в своих сочинениях особо
подчеркивал пользу чая для сохранения и укрепления здоровья. Распространению
культуры чая и чаепития способствовал и основатель другого направления
дзэн-буддизма в Японии — священник Догэн (1200–1253). В XII–XV вв. с усилением
влияния дзэн-буддийских монастырей питье чая становится популярным не только
среди монахов, но и среди самураев, горожан, аристократов.
Начиная с XII в. из Китая
в Японию проникает способ приготовления размельченного чая. Оттуда же пришел и
обычай устраивать своеобразные развлечения в форме чайных турниров.
Первоначально такие турниры проводили монахи в монастырях, причем в них
участвовали и самураи — приверженцы дзэн-буддизма. Особенно широкое
распространение чайные турниры получили в XIV–XV вв. В ходе чайного турнира
гости должны были отобрать «хорошие» и «плохие» сорта. Тот, кто правильно
угадывал большее число сортов, отмечался призом. Среди горожан и крестьян были
широко распространены чаепития, называемые «чайными собраниями». В отличие от
роскошных чайных турниров аристократов, это были скромные, порой молчаливые
встречи. Внутреннюю сосредоточенность и душевное согласие участников таких
собраний стремился воплотить в эстетике искусства чая великий мастер, создатель
чайной церемонии — Мурата Дзюко (1422–1502).
Мурата обогатил искусство
чаепития философией и эстетикой дзэн-буддизма. Он проповедовал, что Истина
Будды может открыться, может быть познана даже в жестах, сопровождающих
наполнение чайной чаши горячей водой (язык жеста имеет в буддизме, как,
впрочем, и во многих других религиях, огромное значение). Он утверждал, что
чайная церемония — это не просто употребление определенного напитка, а способ
приобщиться к философии искусства питья чая. При дворе сёгуна Асикаги Мурата
стал использовать для чайной церемонии крохотную комнатку Додзинсай. Роскошным
пирам чайных турниров он противопоставил естественность и простоту.
Чайная церемония, которую Мурата проводил сам, была
попыткой отрешиться от забот и тягот бренного мира, уйти от суровой
действительности в обстановку тишины и умиротворенности. Мурата впервые
сформулировал четыре принципа чайной церемонии: гармония («ва»), почтительность
(«кэй»), чистота («сэй») и тишина, покой («сэки»). Причем тишина, покой
понимались им как просветленное одиночество. Символом принципа «ваби» как
стремления к простоте и естественности Мурата Дзюко считал образ одинокой
веточки цветущей сливы в заснеженном лесу.
Продолжателем дела Мураты
стал мастер Дзёо Такэно (1502–1555). Ему принадлежит заслуга создания чайного
домика (тясицу), в котором проводилась сама церемония. Исходя из принципа
«ваби», Такэно придал тясицу вид небольшого крестьянского дома с соломенной
крышей.
При проведении чайной
церемонии Такэно стал широко использовать керамические сосуды, которые
изготовляли японские мастера в местностях Бидзэн, Сэто, Сига.
Учеником Дзёо Такэно был
выдающийся мастер чайной церемонии Сэн-но Рикю (1522–1591).
Сэн-но Рикю продолжил
традиции своих учителей. Он усовершенствовал чайный домик и разработал принципы
создания сада (тянива, родзи) около него. Из многочисленных чайных домов,
которые он создал на протяжении своей жизни, до наших дней сохранился только
павильон Тайан в храме Мёкиан (в окрестностях Киото). Он разработал этикет для
участников церемонии, определил характер бесед, которые должны были создавать
настроение отрешенности от повседневности и устремления к познанию Красоты.
В XV–XVI вв. чайная
церемония превратилась в своеобразный ритуально-философский мини-спектакль, в
котором каждая деталь, предмет, порядок вещей имели свое особое, неповторимое
значение.
Конструкция чайного домика
и устройство прилегающего к нему сада были связаны с эстетическими категориями
«саби» и «ваби», обозначающими гармоническое слияние изысканного и простого,
спокойного и печального, скрытой красоты, лаконизма, приглушенности красок.
Через маленький сад,
прилегающий к павильону, где проводилась чайная церемония, шла дорожка из
камней, в саду возвышались каменные фонари и просто камни, поросшие мхом.
В саду обычно высаживали
сосны, кипарисы, бамбук, вечнозеленый кустарник. Все элементы сада чайной
церемонии должны были создавать особое настроение сосредоточенности и
отрешенности.
Благодаря Рикю принцип
«саби» был осмыслен как новый тип Красоты, воплощенный не только в архитектуре
чайного домика и устройстве чайного сада, но и в подборе всех предметов:
чайницы, котелка для кипячения воды, чашек для чая. В чайной церемонии, по мнению
Рикю, все должно было составлять единый художественный ансамбль.
Особое значение
придавалось конструкции чайного домика. Это небольшая комната, в которую ведет
узкий и низкий вход — около 60
см в длину и ширину. Такое уменьшение входа в чайный
домик имеет глубокий философский смысл: каждый, кто хочет приобщиться к
высокому искусству чайной церемонии, независимо от ранга и чина, должен, входя,
непременно согнуться, потому что здесь все равны. Низкий вход не давал также
возможности аристократам из военного сословия войти внутрь вооруженными —
длинные мечи приходилось оставлять за порогом. И это было символично: пусть
оставят вас все жизненные невзгоды и мирская суета, пусть ничто не волнует ваше
сознание здесь, где надо сосредоточиться на прекрасном.
В интерьере чайного домика
самым важным элементом считалась ниша (токонома). В ней обычно помещали свиток
с живописью или с каллиграфической надписью, ставили букет цветов и курильницу
с благовониями. Токонома располагалась напротив входа и сразу же привлекала внимание
гостей. Свиток для токонома подбирался с особой тщательностью и был непременным
атрибутом обсуждения во время церемонии. Важное значение придавалось освещению
тясицу. Как правило, в домике было по шесть-восемь оконцев, разных по размеру и
форме, дававших оптимальное — не слишком яркое и не слишком тусклое —
освещение. В некоторых случаях можно было раздвинуть рамы, и тогда гости
получали возможность любоваться частью сада, горой на фоне вечернего неба или
Луной в ночь полнолуния. Но чаще всего окна в чайном домике были закрыты.
Со временем ритуал
проведения чайной церемонии канонизировался, заданными стали последовательность
действий и поведения. Уже войдя в простые деревянные ворота, гости погружались
в особый мир, оставляя за спиной все мирское и подчиняясь лишь законам действа.
В молчаливой сосредоточенности они проходили по чайному саду. Как это принято
во всех японских домах, входя в чайный павильон, гости снимали обувь и
оставляли ее у порога. Низко склонившись, они входили внутрь и так же в молчании
рассаживались, сосредоточенно любуясь свитком в токонома и утонченной
естественностью композиции цветов.
По прошествии некоторого
времени, в течение которого гости могли рассмотреть и оценить предметы в
токонома, появлялся «хозяин» чайной церемонии (тядзин). Он низко кланялся
гостям и садился напротив них около очага, над которым уже висел котелок с
водой. Перед «хозяином» лежали все необходимые предметы чайной утвари: шкатулка
с зеленым чаем, чашка и деревянная ложка. Каждый из этих предметов, неся важную
эстетическую и философскую нагрузку, зачастую являлся настоящим произведением
искусства.
«Хозяин» не торопясь,
насыпал в чашку зеленого чая, затем заливал его кипятком. Потом четкими,
сосредоточенными движениями он взбивал эту массу бамбуковым веничком, пока
порошок полностью не растворялся и не появлялась светло-зеленая матовая пена.
Гости молчаливо наблюдали за происходящим таинством, вслушиваясь в ритмичное
постукивание веничка о края чашки. Затем «хозяин» с поклоном передавал чашку
главному, самому почетному гостю. Тот медленно, маленькими глотками отпивал чай
— зеленую горьковато-терпкую, тающую во рту массу — и, неторопливо обтерев
края, возвращал чашку «хозяину». Чашка передавалась из рук в руки, чтобы каждый
смог внимательно рассмотреть ее, ощутить руками ее шершавую поверхность,
теплоту глины. Гости вступали в беседу. Здесь нельзя было говорить о
повседневных делах и проблемах, здесь говорили лишь о красоте свитка в
токонома, об изяществе сосновой ветви в букете, о естественной величавости чайной
чашки. Чайная церемония и сад учили видеть красоту в обыденном и простом,
видеть прекрасное в малом, осознавать высокую ценность всего, что дано в этой
жизни.
В наши дни искусством чайной церемонии в основном
занимаются женщины. Сейчас чайная церемония нередко проводится не только в
чайных павильонах, но и в одной из жилых комнат дома; часто чайной церемонии
предшествует угощение. Однако неизменным остается дух чайной церемонии:
стремление создать обстановку душевности, отойти от суетных, повседневных забот
и дел. По-прежнему чайная церемония — это время для бесед о прекрасном, об
искусстве, литературе, живописи, о чайной чашке и свитке в токонома.
В Японии существует
множество школ чайной церемонии. Одной из самых известных является школа
Урасэнкэ в Киото.